Творчество

На протяжении долгого времени Малевича постоянно упрекали в рационализме. Основание для этого довольно просто найти. Основание дают осо­бенности его творческого пути, умозрительный характер супрематизма, а также склонность великого мастера Малевича к теоретизированию. Складывается такое ощущение, что наследие художника как будто распадается на разнородные части.

Однажды один из критиков А. Эфрос высказал мысль о том, что «никакого "художника Малевича" нет вообще, что это некий собирательный образ, что есть несколько лиц, но­сящих имя и фамилию "Казимир Ма­левич". Конечно, этим словам давно никто не верит. Но сколько бы людей не пытались это сделать, все равно объяснить творчество Малевича невозможно. Малевич начинал свой творческий путь еще со времен романтизма, он сильно увлекался работой на натуре. Не раз Малевич говорил о себе: «как кончится служба, прямо бегу, не­сет меня к этюднику, краскам. Схва­тишь и несешься на этюды. А огром­ной силы, невероятной, может до­стигать это живописное чувство. Прямо взорвать человека может».

Копирование натуры безумно не было его занятием. Малевич не раз повторял: «Скопировать природу - вот взять и так написать, как она есть - а вот она как хороша! А напишешь - будет неинтересно. Нужно что-то внести» такие слова на протяжении долгого времени Малевич говорил своим ученикам. Без осмысления своей живописной практики Малевич не мог бы носить гордое призвание художника. В 1916 году ему удалось сформулировать свою жизненную и творческую позицию: «Художник должен знать теперь, что и почему происходит в его карти­нах». Малевичу удавалось отдаваться полностью любому творческому порыву.

Он считал, что настоящий художник должен уметь ставить цели и добиваться их, а также анализировать свой труд и его плоды. Художник должен был быть и твор­цом, и теоретиком в одно и тоже время. Ма­левич не раз советовал своим коллегам «приво­дить все в систему». Система была одни из любимых понятий Малевича. Своих учеников Малевич заставлял осваивать системы французской живописи, как когда-то делал сам. «У меня чисто моего ос­тается супрематизм, а остальное - не мое. Но я ничего не потерял от того, что проходил строго эти системы», - говорил художник в начале 1929 года. «Прохождение» систем имело не просто учебный характер. Малевич считал, что в живописи, также как и в науке: новое возникает на основе того, что было сделано ранее. Только следование «магистральным», объ­ективно важным тенденциям искус­ства способно сделать индивидуаль­ное творчество значимым. Не стоит им сопротивляться. «Нра­вится или не нравится — искусство об этом вас не спрашивает, как не спросило, когда создавало звезды на небе», - писал художник в 1916 году.

Он как будто вовсе не сомневался, что звезды сделаны искусством. Но изучение систем — не само­цель, оно является лишь подготов­кой к созидательному творчеству. Очень трудно найти свой путь в лабиринте современных изгибов. Для Малевича главную роль играет самопо­знание, которое осуществляется по­гружением в себя, включением инту­иции. В определенный момент каждому художнику необходимо отстраниться от «чужого» искусства, а также от любых внешних воздейст­вий. Точные и правильные творческие решения возникают по «внутренней необходимости».

В Гинхуке Малевич практиковал «ин­кубацию». Он старался изолировать учеников, когда они работали. Судя по всему, Малевич тоже пользовался таким приемом. По воспоминаниям всех, кто окружал его в поздние годы, он любил долго бродить один, на таких прогулках Малевич обдумывал свои работы, а затем быстро писал (зачастую воз­вращаясь к законченным картинам и на новом этапе решая поставленную когда-то задачу). Большинство картин сначала разрабатывалось им в графической технике. Малевич очень трепетно относился к созданию рисунков, особенно в период кубофутуризма и супрематизма. Именно эти течения выявили в Малевиче остроту композиционного мышления, откры­ли в нем дар изобретателя. Однажды Н.А. Удальцова вспоминала: «Мале­вич страстно верил в то, что выдумы­вал. Как-то пришла к нему. Малевич открывает стол, а там бесконечное количество бумажек. Все это были композиции, которые он переводил на холст <...:>. Мне всегда казалось, что в его вещах выдумка переходит органически в какой-то творческий момент <...>. Вот он выдумал тогда свой квадрат. Наверное, это был мо­мент какой-то гениальности». Каждый из выдающихся художников способен на то, чтобы создавать новую систему.

Малевич считал, что существуют некоторые категории та­лантливых художников. В одной из них они работают в рамках чужой системы — он назы­вал их «пустотелыми». Но собственная система не должна быть закреплена только на создателе. Художнику не стоит обращаться внимание на узнаваемости своего стиля, своей манеры. Малевич считал, что не стоит бояться потерять лицо. А вот другую заботу, Малевич считал стремлением к коммерческим успехам. Настоящий художник должен быть всегда готов к новизне.

Долгое время Малевич считал, что супрематизм завершил историю живописи, действительность опровергла его представления. Малевич в свои последние годы уже не диктатор, который зовет соратников под знамена супрематизма. Теперь его отличительная особенность – интерес, который он проявляет в самые разные направление живописи. В свои последние годы Малевичу нравится писать полотна в стиле старых мастеров, на одном из портретов он предстает перед нами в образе художника эпохи Возрождения. На другом же полотне можно увидеть Малевича современником Рембрандта или Хальса.

Теперь он относится без предвзятости даже к методу натурализма и выполняет в его ключе несколько этюдов и портретов. В будущих экспериментах Малевич основывается на прочной базе техничес­ких навыков. Эти навыки Малевичу удалось получить в го­ды учебы в школе Ф.И. Рерберга. Сам же Рерберг был не только опытным жи­вописцем, но и одним из выпускников Академии художеств. Также он был экспертом по производству красок.

Многие исследования показывают, что картины Малевича были написаны традиционным методом послойного письма. Иногда присутствовало применение классических лессировок. В творчестве Малевича часто боролись или мирно соседствовали импульсив­ность и рассудочность. У Малевича в технике начинали играть раз­витый рисунок, активный и динамич­ный мазок, сложные колористические и фактурные построения. В своей живописи Малевич был многогранен и целеустремлен, также как и в других сферах своей жизни.

Живопись Казимира Севериновича Малевича На бульваре.

Живопись Казимира Малевича Цветущие яблони.

Материнство.